Солдат… не спрашивай! (СИ) - Иванов Петр Иванович (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Постой, а где же у него отчество? – Сашка еще раз вперился глазами в бумажку, но тщетно, этой третьей составляющей не было.
– Не положено видать нашему брату? – высказал предположение кто-то из нижних чинов.
Похоронили они чужого солдатика, не исключено что и кого-то из них вскоре ждет такая же участь. Одним крестом стало больше на огромном пустыре, бесприютно легла его могилка между другими подобными. Скоро время и дожди сделают свое дело, земля осядет, а там и нехитрый памятник упадет и не останется от Ивана Гаврилова никакого видимого следа в этом мире. Был человек и нет его, закончен путь.
Делать нечего, еще раз перекрестились напоследок и пошли они восвояси. На обратном пути заглянули нижние чины в питейный дом, надо было помянуть покойного, это тоже входит в общепринятый обряд и традицию. Из предложенной кабатчиком нехитрой закуски больше всего понравился свежий хлеб, они умяли в момент все три каравая и пришлось просить четвертый. Не то, что бы в полку пекли плохой, но мука поставляемая провиантским комиссариатом отдавала уже захтлостью, и это при том, что местный край славился своими хлебами. 13-й егерский полк уже давно вел с чиновниками провиантского комиссариата тяжбу, чтобы разрешили закупать все необходимое для хлебопечения прямо на месте, но пока видимых результатов не было.
Уже возле барака первого батальона унтер-офицера неожиданно перехватил ротный командир.
– А ну дыхни! Ты никак выпимши! Галун шею жмет?
– Никак нет ваше благородие! Водку пил, но не пьян. – и Александр изложил в чем дело, более никаких претензий со стороны офицера не поступало. Все же есть в российской императорской армии опредленный маленькие "прелести", попробовал бы в свое время сержант Сашка так – "пил, но не пьян", ответить своему ротному в СА, что бы получилось в итоге, сколько нарядов вне очереди?
Тяжело в учении – значит легко в бою?
– Длинным коли, р-р-раз! Так его вражину! Коли один р-р-раз – и бросай басурмана со штыка! – весь строй как один человек проделывает выпад, и вновь возвращается в боевую стойку. Чуть присесть на полусогнутых ногах, расставленных на шаг, правая нога позади, левая впереди и тяжелое длинное ружье с острым и хищным жалом штыка в положении "на руку", приклад прижат к правому боку.
Сегодня пятница, день посвященный хитрому искусству фехтования на штыках, фельдфебель Матвей с утра вбивает в солдатские головы "науку". Всего пара-тройка простых движений, но следует отработать их до совершенства, до полного автоматизма, "там" будет не до размышлений. От подобного навыка и умения в реальной схватке зависит многое, холодное оружие по прежнему решает в этом мире исход сражений. А посему – учится, учится и еще раз учится… авось пригодится на поях сражений. Будущим бойцам даются инструктором ясные постулаты по психологии боя, элементарные основы прикладной техники и даже сведения по использованию периферийного зрения.
– Штыком коли крепко! Ударил штыком, да и тащи его вон к такой-то матери! Назад, назад его бери быстро! Да и другого коли! Скидай со штыка, стоит? Прикладом ево еб…и, мать… ево! Ушей не вешай, голову подбери, а глазами мотри: глядишь направо, а видишь и влево!
Ветерану суворовских походов можно простить и явно неуставное непечатное слово, тут не детский сад и не до "изящностей словесных". Он должен вбить в головы солдат простое правило, чтоб запомнили раз и навсегда – в штыковом бою середины нет, там "или ты его, или он тебя", это не перестрелка, где результат зачастую не очевиден.
Сперва приемы отрабатывают на воображаемом противнике, затем наступит черед набитых соломой манекенов, подвешенных рядами на перекладине, подобии виселицы. Каждый обучаемый должен быстро всадить штык, и столь же быстро выдернуть его назад, промедление грозит гибелью, противнику не следует оставлять ни малейшего шанса на ответный удар.
– Помни, ребята, – объяснял старый фельдфебель своим ученикам-солдатам, – Ежели, к примеру, фихтуешь, так и фихтуй умственно, потому фихтование в сече есть вещь первая, а главное, помни, что колоть неприятеля надо на полном выпаде в грудь, коротким ударом, и коротко назад из груди штык вырви… Отскокни шаг назад, и ударь опять! Ен сука упал – коли другого, коли третьего! Не стой ирод на месте.
– Помни, из груди коротко назад, чтобы ен рукой не схватал… не давай! Вот так, р-раз – полный выпад и р-раз и энто назад. Потом р-раз и д-ва, р-раз и д-ва, ногой коротко притопни, устрашай его, супостата, р-раз – д-ва! – мелькает в воздухе, точно живое ружье учителя, тому уже доводилось на практике и не раз поддевать штыком врага.
И Александр старался изо всех сил, подражая инструктору, коротко вырывал штык из груди воображаемого неприятеля и, энергично притопывая сапогом пыль, устрашал его к крайнему удовольствию Матвея, любившего его "за ухватку". Не иначе тогда, полтора года назад, за эту "сноровку" его и выбрал фельдфебель в качестве потенциально киллера для ненавистного прежнего командира. Слава богу не пришлось никого убивать, но все еще впереди… Получается далеко не у всех, суровый учитель налетает точно коршун на неумеху рядом с Сашкой, у кого неправильная стойка так прямо из себя выходит.
– Почто тебя скрючило? Живот болит, что ли, мужик? – кричал, бывало, Матвей на скорчившегося с непривычки на боевой стойке солдатика, – Ты гордо стой орлом, а не як баба брюхатая! Ишь раскорячился!
Так и напрашивается подзатыльник разгильдяю дать, руки чешутся – но нельзя, за порядком строго надзирает назначенный на учение офицер. Не то что бы в полку солдат за прегрешения не наказывали в том числе и розгами, раз уж в уставе прописано такое прописано, однако теперь экзекуции проводятся только с ведома полковника. Ненавистная прусская школа, когда солдат боится палки капрала сильнее пули противника у них в полку под запретом и прекрасно, этой известной системы Александр уже успел отпробовать, вторично испытать подобное удовольствие желания нет.
– А? Что энто? Ты вольготно держись, как енерал в карете, развались, а ты как гусь на проволоке… – приходиться изворачиваться фельдфебелю, изыскивая "приличные" слова для внушения нерадивым.
Следует отметить, что, несмотря на довольно широкие возможности использования оружия, техника штыкового фехтования намеренно сохранялась предельно простой, чтобы обеспечить наилучшие возможности для массового, и по-настоящему армейского обучения. На первое место выдвигался приоритет не индивидуального, а шереножного обучения, при котором "один солдат поддерживает другого, поэтому и бой легче". Скажем, в том же дореволюционном учебнике Соколова базовых позиций защиты всего три, не считая дополнительной защиты от удара саблей сверху, в пособии 1907 года – всего две. В русской армии триумф штыка принято отождествлять с тактикой генералиссимуса Александра Васильевича Суворова. Суворовская тактика действительно основывалась на скорейшем преодолении поражаемого огнём пространства для решительного удара в штыки. При этом патрон в стволе Александр Васильевич рекомендовал экономить, оставляя его как вспомогательное средство именно для штыкового боя: "Береги пулю в дуле на два, на три дня, на целую компанию. Стреляй редко да метко! Двоих заколи, а третьего застрели!" Но никогда великий полководец не запрещал вести огонь, если была благоприятная возможность нанести противнику ущерб, это "домыслили" уже после него и отчасти за него.
В оригинале, слова А.В. Суворова в "Науке побеждать" звучат так: "Береги пулю на три дня, и иногда и на целую кампанию, как негде взять. Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится: пуля – дура, штык – молодец". Данный фрагмент в целом совершенно меняет понимание той фразы, которую из трудов полководца обычно неграмотно и поспешно выхватывают. Александр Васильевич всего лишь призывает подчиненных беречь боеприпасы и стрелять метко. Он акцентирует внимание на важности умения работать штыком, но при этом отнюдь не умаляет и действия ружейным огнем. Гладкоствольные ружья с мешкотным заряжанием не могли обеспечить высокой скорострельности и требуемой меткости, и хорошее владение штыком в бою было критически важно для каждого солдата. Это подчёркивают другие суворовские слова: "Штыком может один человек заколоть троих, где и четверых, а сотня пуль летит на воздух".
